О Владимире Лавренко из Тарасовского можно сказать, что он прирожденный пограничник.
Ведь день его рождения приходится на 28 мая, и по иронии судьбы в молодости наш земляк надел зеленую фуражку, отправившись охранять границы Родины на южных рубежах.
- Когда сидели в Батайске на сборном пункте облвоенкомата, то к нам кто только не подходил из «покупателей», — вспоминает Владимир Александрович. — Я разглядывал петлицы на форме подошедшего к нам летчика и уже представлял, как служу в авиации. Но «летун» крутнулся, бегло оглядев бритую наголо команду, и ушел, не сказав ни слова. Потом в черном берете явился суровый морпех. Мы тут же с пацанами в мечтах уже в тельняшках и с автоматами наперевес геройски взяли штурмом неприступные вражеские бастионы, выпрыгивая как черти из ночной темноты на морской берег. Но и этот «покупатель» почему-то забраковал нас и исчез, унося с собой наши надежды на подвиг и ордена. Через какое-то время мимо деловито прошагал офицер-танкист, и в нас поселилась уверенность в том, что теперь-то точно не миновать нам «мазуты». Но представитель бронетанковых войск возле нас даже не задержался, уведя с собой других ребят. На третий день пребывания в Батайске мы увидали, как к нам немного устало и совсем не по-военному подходит немногословный, загорелый до шоколадного цвета прапорщик в зеленой фуражке. Он отобрал людей, включая меня и еще 21 парня из Тарасовского района, и объявил, что мы годимся в пограничники. Это было в далеком 1971 году, в октябре.
Поездом добрались в Азербайджан, в Гадрут, где нам предстояло беречь покой социалистической Родины на границе с капиталистическим Ираном. После двухмесячной подготовки в «учебке» в качестве стрелка-пулеметчика меня направили на 14-ю погранзаставу 42-го Гадрутского погранотряда.
Романтики, как мы ее себе представляли в мальчишеских мечтах, в службе оказалось мало. Больше было бессонных напряженных ночей и тревожных выездов на вверенный участок государственной границы, физподготовка до седьмого пота, учеба, бытовые хлопоты. Там быстро становишься взрослым. Старослужащие гоняли и натаскивали молодых нещадно, чтобы те поскорее стали полноценными пограничниками, надежным заслоном на пути нарушителей. Неважно, сколько дней ты на границе. Раз дал присягу, то в полной мере несешь ответственность, и спрос с тебя будет без скидок. В любую погоду приходилось буквально ползать вдоль участка, вслушиваясь в шорохи, осматривать его. Часами стояли на вышках, вглядываясь в противоположный берег Аракса сквозь туман и пелену дождя. С начала пограничных суток в 20-00 ты становишься глазами и ушами Родины, перестаешь принадлежать себе и готов выполнить любую поставленную командиром задачу. Нет усталости, нытья, боли. Надо лежать в луже в ночной темноте — значит, будешь лежать, слушать и смотреть, определять причину срабатывания сигнализации на участке, пока не взлетят три ракеты отбоя. Только лишь любимая «шишига» (ГАЗ-66) привезет обратно на заставу, снимешь сапоги, нальешь кружку горячего чая, как снова тревога, снова разрывает тишину зуммер «сработки» на другом участке и мы снова мчим в кузове машины, сжимая автоматы в руках, к месту возможного нарушения границы. Но к нашей чести, их не случилось. Лишь дикий зверь ходил. Кабаны да шакалы рвали и путали заграждения. А двуногие нарушители ни разу не решились испытать крепость советских пограничников на нашем участке.
В этом году День пограничника для меня двойной праздник — отмечу еще и свой 70-летний юбилей. Обязательно за столом с однополчанином Виктором Тютякиным выпьем по рюмочке, вспомним своих ребят, зной Гадрута и волны Аракса. Гордость службой в погранвойсках останется с нами всегда.
